Лидия Уткина

Бабушкина печка

Осенью мама привезла свою пятилетнюю дочку в деревню. Люська, так звали девочку, была любознательна. Ей все хотелось потрогать своими руками: и кочергу, и ухват, и даже иконы в переднем углу горницы. Но больше всего Люське понравилось большая и высокая печь, занимавшая почти пол-избы, белая-пребелая. Была она такая же старая, как и Люськина бабушка.

– Эту печь,-рассказывала бабушка, - мастер складывал в те времена, когда мне и года не было.

И Люська, раньше не видевшая русской печи, ей только и занималась. Она и взберется на неё, и в зев заглянет, перепачкается, как чертенок. Бабушка на Люську посматривает и не мешает. «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», - думает она. А кот Васька ревниво косится на девочку: «Понаедут тут, девчонки...»

Однажды, когда в окна заглянул хмурый, холодный вечер, бабушка решила протопить на ночь в горнице печь-голландку. Она принесла сухих сосновых дров, и вскоре комната наполнилась веселым треском. В трубе загудело пламя, а когда оно поутихло, бабушка открыла дверцу голландки, принесла скамеечку и уселась с рукоделием. Люська пристроилась рядом - на половичке и смотрела, как пламя огня жадно «заглатывало» дрова, подброшенные бабушкой в печь. Тут появился кот Васька. Кто-кто, а он-то любил погреться. Люська вдруг встала, потрогала печь руками и спросила:

– Бабушка, почему печка внизу холодная, а наверху горячая?

– Наверное, потому, что под печкой дедушка Домовой живёт, а он жара не любит, – лукаво ответила бабушка.

– Домовой? – испуганно переспросила внучка и плотнее прижалась к бабушке. – А он страшный?

– Страшный или нет, не знаю, но кого полюбит пирожком угостит.

Люська задумалась. Она перешагнула через свернувшегося в клубок кота и направилась к столу. Поспешно достала из своей сумочки альбом, цветные карандаши и стала рисовать. А бабушка поворочала кочергой в печке прогорающие дрова и, повернувшись к Люське, сказала:

– Иди-ка, рукавичку примеряем.

– Сейчас, только домового дорисую…

Пока Люська примеряла рукавичку, бабушка разглядывала художество своей внучки. С листа альбома на неё смотрела голубыми глазами и открытым зевом печка. На шестке, как и у бабушки, стояли горшочки с молоком и кашей, а там, где хранились ухваты, на маленьком чурбачке сидел дедушка Домовой и улыбался. В его скрюченных руках была деревянная плошка, наполненная румяными пирожками. Рядом были нарисованы кот и девочка.

– Хорошо получилось, – похвалила она Люську и стала рассказывать ей о печке.

– Печкой-то раньше спасались. Простудишься, бывало, на ней отогреешься. Случалось, на ней и детушек малых рожали. А заболеет кто, так и парились. Протопим жарко, угольки кочергой выгребем в ведро, соломы настелем и паримся. Вся хворь проходит.

– Прямо в печке? – удивилась Люська.

– В ней самой, – вздохнула бабушка, довязывая вторую рукавичку.

В тот осенний вечер Люська многое узнала о печке, и снился ей дедушка Домовой, который стоял у изголовья, поглаживая седую бородку и, словно кот Васька, добродушно мурлыкал…

Ленькина мечта

Леньке нравилось море. Всю свою жизнь, а ему было двенадцать лет, мечтал он пойти артелью на лов. Да побаивался родного дяди, тот как завидит Леньку у берега, так и бранит своего племянника. Но неизменно каждое утро провожал Ленька лодку с рыбаками и надеялся «авось покличут», но рыбаки только посмеивались. Вот и сегодня Ленька стоял на берегу, когда артель спускала лодки на воду. Он несмело подошел к «старшому», которого знали Игнатом.

-      Возьмите меня, - настойчиво попросил Ленька, -помогать буду...

-      Отойди, не мешай, - строго сказал Игнат.

«Старшим»,    прозвали    его    артельщики,    шутя. Широкое, скуластое лицо всегда выражало суровость. Над левым виском вился узенький шрам - след войны. Руки, продубленные ветром, исполосованные рубцами от веревок морской ловли, никогда, казалось, не знали покоя. Но в суровых глазах Игната нет-нет, да и промелькнет озорная усмешка.

Уж тридцать лет с гаком выходил Игнат в море с сетями, избороздил его вдоль и поперек. Повидал всякого на веку. И горе, и радость, и жизнь, и смерть шли с ним в обнимку. Ленька был предан старшому. Частенько тот брал пацана с собой в море, «для роздыху», как любил он говорить. Рассказывал о фронтовой службе на Балтийском флоте, где не раз попадали его «морские братья» в переплет, да и сам он. Ленька с интересом слушал фронтовика и все запоминал.

- Дядя Игнат, - снова позвал Ленька.

-      Ты еще тут? - посмотрел на него Игнат, - что, братва, возьмем парнишку, - добродушно похлопал он Леньку по худому плечу, - весь в батьку, настырный.

Мимо Игната прошел Ленькин дядя.

-      Снова за свое? — прикрикнул он на племянника.

-      Жалко? - насупился Ленька.

Своим видом он скорее походил на взъерошенного воробья, готового отчаянно защищать себя и не уступать ни в чем.

-      Поговори мне, живо успокою, и моря не захочешь.

-      Зря, Иван, ты парнишку метелишь, - вступился за него  старшой,  -   парень  не  девка,  должон  спробовать морской стихии.

-      Должон, должон! - круто передразнил его Иван, пусть лучше уроки учит, да матери помогает. Мало одной смерти. Век себе не прощу, что не уберег братана, - с

гневной обидой выговорился он и направился к лодке.

-      Да, — тяжело вздохнул Игнат, - унесло море твоего батьку. Да ты не тужи. Кто-кто, а он-то знает, что такое море. Соберемся поближе к Спасову, на мелкую рыбу, возьмем и тебя.

-      Обманите, - шмыгнул носом Ленька.

-      Ну, - протянул Игнат, - я, брат, слово держан, умею.

И долгожданный     день     настал.      Спозаранку, поднявшись с постели, Ленька снова прибежал к морю.

-      Что,   брат,   долго   нежишься?  — встретил   его старшой. В предвкушении радостного дня, что сегодня он пойдет с  артелью в море,  Ленька не расслышал  слова старшого, и с шумным плеском забежал в воду.

-      Марш домой, — услышал он сзади себя голос дяди и послушно побрел на берег, - удила принеси, - добавил он чуть мягче.

Ленька прибежал, запыхавшись, подал удила дяде, переминаясь с ноги на ногу, стоял на берегу и исподлобья наблюдал, как рыбаки толкали лодку на воду.

-      Чего лапшу развесил? - подбодрил Леньку один из рыбаков Федор, крепкий мужик, атлетического сложения,- Уедем ведь!

Ленька сразу повеселел, шумно забежал в море, лихо запрыгнул в лодку и уселся рядом со старшим, помогая работать веслами. Свежий морской ветер ласково трепал длинные, всклоченные Ленькины волосы. Старшой наблюдал за ним.

-      Окосматился ты, брат...

-      Сейчас модно эдак, - поддержал Леньку Федор. - Мой ходит с кралей, так чуть не до пупа отрастил. Говорю своей бабе, отрежь волосья, аккурат на метелку хватит.

Мужики засмеялись, но громче всех хохотнул Ленька.

Подошло время. Ленька тянул невод наравне со всеми. С довольным усердием смотрели на него рыбаки и перемигивались. Набив на руках мозоли, он уселся на скамеечку. О дно лодки билась живая рыбешка мелких и средних размеров. В его сторону посмотрел Игнат.

-      Ничего, брат, привыкай, - весело подбодрил он Леньку. - Можно сказать это твой будущий хлебушек. Не так просто он достается. На трудовом поту замешан.

-      Силен, - метнул взгляд Федор в сторону Леньки.

Парень бодро улыбнулся,  но  счастливые  глаза  его  от усталости слипались.

–Иван, твоя смена растёт, – осклабился Фёдор, обнажая ряд белых зубов, и похлопал Лёньку по плечу.– Молоток!

Домой возвращались заполночь. Солнце давно уже расплескало в облаках над горизонтом багровые полоски заката, что и предвещало хороший день.